Русский, красный, человек опасный. - Страница 21

Он снова нажал на клавишу. Новая картинка. Среди стоявших людей в буденовках и шинелях, стоявших перед председателем Реввоенсовета, был все тот же человек.

– Дункан Маклауд! – ахнул кто-то из сидевших. Директор ФСБ поднял брови от удивления. Референт тут же что-то стал шептать ему на ухо. Все присутствующие переглянулись, теперь понимающе – Директор был известен своей туповатостью, которая компенсировалась почти холуйской преданностью Президенту. Впрочем, почему почти?

– Итак, мы имеем следующее. В 20-м веке в разных странах в разное время среди вооруженных формирований левой и коммунистической направленности, а также на территории Белоруссии в партизанском отряде находился человек возрастом примерно 30-35 лет, занимающийся проведением специальных операций или партизанской деятельностью. Идет ли речь об одном и том же человеке – версия «Горец» – или это все-таки разные люди – версия «Клон» – нам и предстоит выяснить. Потому что этот человек найден и за ним установлено наблюдение. Три дня назад в ОВИР одного из районов Москвы поступило заявление от гражданина Потапова Геннадия Сергеевича на получение загранпаспорта. На прилагаемых к заявлению фотографиях – Воронцов, или, как было решено его называть, Объект.

Слово взял Директор.

– Учитывая чрезвычайный характер происходящего, дело взято на контроль самим Президентом. С этого момента все присутствующие входят в специальную группу под руководством полковника Андреева Виктора Алексеевича. Доклады мне – ежесуточно. Объект ни в коем случае не должен уйти, учитывая его чрезвычайную опасность. В случае угрозы потери и ухода Объекта – немедленное уничтожение. Вопросы есть?

Офицеры промолчали.

***

Воронцов-Потапов был взят на удивление спокойно. Когда он выходил из подъезда своего дома в районе Речного вокзала. Оружия при нем не было. Как не было его обнаружено и в его однокомнатной квартире. И вел себя Воронцов-Потапов тоже удивительно спокойно.

Отвезли его в центр по работе с особо важными агентами, расположенным на территории, относящейся к ФСБ и охраняемой по такому случаю сформированной ad hoc – на этот случай – группой из лучших бойцов ФСО, ФСБ, ГРУ и МВД. Охрана образовывала три периметра непроходимой извне и вовне обороны, а в центре их был небольшой домик. Под домиком, на глубине 25 метров, находился бункер, в одну из камер которого Объект, он же Воронцов, был помещен.

Процедура допроса была разработана заранее. Комнату наводнили разнообразной теле- и радиоаппаратурой, в стол был вмонитрован радиоуправляемый фугас, приводимый при необходимости в действие из другой комнаты, отделенной почти метром железобетона. На случай выхода Объекта из под контроля. Андреев предлагал сначала провести комплексное научно-медицинское обследование Объекта, но Директор ясно дал понять, что этого делать не нужно. Явный страх, испытанный наверху, не прошел и после того, как Воронцов был изолирован.

***

– Как Вас зовут?

– Можете звать Воронцовым. Можете Потаповым.

– А может быть Гансом Моррисом?

– Можете Моррисом. Разницы никакой.

Арестованный был спокоен, даже скорее скучал. Он сидел в небрежной позе на наглухо приваренном к полу металлическом стуле, разглядывал свои руки, стоящий перед ним стол, пол, стены, потолок.

– Год рождения?

– Вы действительно хотите это знать?

– Спрашиваю здесь я.

Арестованный только что не зевнул.

– Сколько раз я слышал эту фразу, даже один раз от ваших предшественников, перед войной.

Полковник Андреев мельком посмотрел на главную видеокамеру. Он знал, что эта фраза вызовет интерес всех, кто за допросом наблюдает.

– Что вы имеете в виду? Вас уже задерживали?

– Да, как-то один Ваш коллега допрашивал меня в кабинете на Лубянке. Очень был горячий молодой человек.

– Итак, год рождения?

– Ну, где-то 90-й год до нашей эры, – улыбнулся арестованный. – Точнее сказать не могу. Увы.

Андреев долго молчал.

– Это шутка? – холодно спросил он.

– Вы спросили, я ответил, – сказал арестованный.

– Этого не может быть, – растерявшись, сказал Андреев.

– Никакого другого ответа у меня для вас, полковник, нет, – пожал плечами арестованный. Продолжил. – Знаете, давайте не будем терять время. Я родился во Фракии, где-то в 90-м году до нашей эры, был рабом в Римской Империи, попал в школу гладиаторов, принимал участие в восстании рабов, в вашей историографии известном как восстание Спартака. С тех пор воюю – фактически третью тысячу лет. Я понимаю, что это для вас звучит безумно, но другого я сказать не могу, а врать не хочу.

– Вы знаете, что в распоряжении спецслужб есть средства для выяснения истины? – спросил Андреев. Добавил: – В том числе и об атаке на Дмитровском шоссе.

– Бить будете? – ухмыльнулся арестованный. – Знали бы Вы, как били меня в Кантоне, в 24-м году 20-го века. Вот там были специалисты. Гестаповцы по сравнению с ними – сущие дети.

– Есть другие способы, – сказал Андреев.

– Сыворотка правды? Знакомая штука. В Аргентине в 80-м году того же века цэрушники пробовали. Без толку. Я ведь жил пару сотен лет в Тибете – в Европе было решительно нечего делать, ну и научился там многому за это время. Кстати, эти парни «гринго» из ЦРУ плохо кончили – их «монтонерос» превратили в решето. Вот я скажу вам мощные были партизаны, хотя марксисты и неважные. Я ими до сих пор горжусь.

И добавил:

– Вообще, двадцатый век был бурным. Впрочем, этот тоже будет явно неспокойным.

– Хорошо, предположим, я Вам поверю. И что Вы делали потом? После Римской империи?